Сама себе VIP
В сознании большинства людей, называющих себя либералами, глубоко укоренились некоторые простые и кажущиеся неопровержимыми принципы. Во-первых, это принцип свободы. Считается, что люди, свободно действую в соответствии с собственными эгоистическими побуждениями, смогут наилучшим образом использовать имеющиеся в их распоряжении ресурсы для удовлетворения своих потребностей. Во-вторых - это прицип мира, означаюший, что люди смогут достичь своих целей путем мирного сотрудничества, а не конфликтов, войн и раздора. На базе этих простых принципов люди мирно и демократично изберут себе наилучшее правительство, которое не будет вмешиваться в их экономическую деятельность, а лишь охранять мирную жизнь. Таким образом, принципы мира и свободы неминуемо ведут к построению рыночного демократического общества.
Существенно , что большинство людей, приверженных вышеупомянутым принципам, являются большими поклонниками рационализма. Они полагают, что опираясь на логику и факты, можно обосновать преимущество рыночного демократического устройства общества перед всеми остальными, подобно тому, как один из героев "Золотого теленка" с помощью сложных алгебраических выкладок обосновывал преимущество Советской власти перед всеми остальными. Нетрудно заметить, однако, что такой подход начисто отменяет необходимость каких-либо сомнений и споров по поводу будщего устройства общества. Ведь сила рационального мышления такова, что из заданных предпосылок можно сделать один и только один вывод. Собственно, такое понимание рационализма восходит еще к Лейбницу, который полагал, что логические выкладки можно свести к алгебраическим, и, следовательно, в спорах нет никакого смысла; вместо того, чтобы спорить, нужно вычислять. Правда, Лейбниц, в отличии от нынешних либералов-рационалистов, полагал, что мы и так живем в лучшем из всех возможных миров; современные же либералы-рационалисты полагают, что такое блаженное состояние наступит лишь в будущем, когда во всем мире окончательно победит рыночное демократическое устройство и наступит Конец Истории.
Не совсем понятно, однако, зачем в таком обществе вообще нужны демократия и рынок, а также большинство основых институтов современного общества. Ведь если из правильных предпосылок однозначно следуют правильные выводы, то все граждане, опираясь на логику и факты вычислят, что кандидат на некую должность A лучше, чем кандидат B; поэтому отпадает нужда во всяких выборах. В существовании рынка тоже нет необходимости. Будучи людьми рациональными, они расчитают, как наилучшим образом использовать ресурсы и обмениваться плодами своего труда. Отпадает необходимость в существовании такого института, как суд, поскольку в силу собственной рациональности люди составять наилучшие контракты об обмене плодами своего труда и поводов для каких-либо споров и разногласий просто не будет. Если же какие-либо споры или разногласия возникнут, то все равно в силу однозначности выводов при рациональном мышлении они разрешаются однозначным образом. Более того, в такой контрактной утопии все противоречия заранее разрешаются путем заключения всеобщего договора. Даже неопределенность и непредсказуемость будущего и недобросовестное поведение отдельных граждан не слишком портит эту идиллию. Избежать неприятностей удается благодаря тому же рационализму. Ведь рациональные люди предусмотрительны, они обязательно включат во всеобщий договор положения о страховании от неблагоприятных последствий непредсказуемости будущего и сделают все необходимые оговорки, чтобы предусмотреть все последствия недобросовестного поведения некоторых участников соглашения.
Возникает вопрос: а почему до сих пор эта утопия не реализована? Может быть, с рационализмом что-то не так? Нет, отвечают блюстители рациональности. С рационализмом все в порядке. Просто не все люди одинаково рациональны, как не все йогурты одинаково полезны. Вот когда люди будут слушатся блюстителей рационализма, тогда и наступит всеобщее счастье. Не совсем понятно, правда, как заставить людей слушаться. С одной стороны, личный пример блюстителей рационализма ни в чем не убеждает. Если сила рационального мышления столь велика, как утверждают блюстители рациональности, то почему они, блюстители, до сих пор не переустроили мир на таких началах? Как говорится, если вы такие умные, то почему вы такие бедные? С другой стороны, планомерное построение либерального общества на рациональных началах как-то опошляет саму светлую идею самоорганизации общества. на основе добровольного следования эгоистическим побуждениям. Ведь тогда получается, что и либеральное общество нужно строить так же, как и социалистическое. А за что тогда боролись?
Сказанное выше не означает, что поведение людей иррационально. Просто блюстители рационализма предъявляют к людям явно завышенные требования, вместо того, чтобы принимать их такими, какие они есть на самом деле. Это простое положение, высказанное впервые, насколько мне известно, основоположником европейской политологии Никколо Макиавелли, почему то приводит в ярость блюстителей рациональности. Впрочем в ярость их приводит и само имя Макиавелли. Хотя казалось бы, Макиавелли советует своему Государю вполне рациональную вещь:
"Разумный правитель не может и не должен быть верным данному слову, когда такая честность обращается против него и не существует больше причин, побудивших его дать обещание... Никогда не будет у князя недостатка в законных причинах, чтобы скрасить нарушение обещания".
Реальные политики, и не только политики, ведут себя в соответствии с таким принципом, и нет серьезных рациональных аргументов против такого поведения. Существуют моральные аргументы против такого поведения. Правда, вероятно, что для блюстителей рациональности моральное поведение и рациональное поведение являются чем-то вроде синонимов. Не зря ведь один из кумиров блюстителей рациональности постоянно твердит о прагматизме идеалистической политики. В этом смысле блюстители рациональности претендуют одновременно и на роль блюстителей общественной морали.
В свете сказанного понятны причины неприязненного отношения к Владимиру Путину со стороны блюстителей рациональности. Он поступил, в определенном смысле, еще более цинически, чем макиавеллиевский Государь - он вообще не стал вообще принимать на себя нереальные обязательства. Такое поведение с точки зрения блюстителей рациональности вообще граничит с беспределом. Человек, отказавшийся принять нереальные обязательства оказывается недоступным для манипулирования. Ведь на самом деле логика, аргументы и факты нужны блюстителям рациональности для манипулирования людьми. Это, как говорили, в старые времена - наука убеждать. Убедить - это значит заставить человека действовать так, как это выгодно манипулятору. Апелляция к логике и разуму часто действует очень эффективно просто потому, что люди боятся показаться неразумными и нелогичными, боятся того, что кто-то усомнится в их умственных способностях.
Другой безотказный способ манипулирования, применяемый блюстителями рациональности - это создание Образа Друга. Считается бесспорным, что в условиях мирного сотрудничества людям легче добиться своих целей, нежели, чем в условиях конфликта и вражды. Поэтому лозунги типа "Мир, дружба, жвачка!", "Пока мы едины, мы непобедимы", "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке" и прочая подобная квазилиберальная жвачка удобны тем, что не всякий человек готов оспаривать подобные вещи - ведь жить без конфликтов лучше и приятнее, чем конфликтовать, враждовать и так далее. Однако, если подумать, то последнее утверждение не вполне верно. Жизнь без конфликтов не обязательно обозначение объединение в некоторый коллектив, а мир и дружба - это далеко не одно и то же. Мирные отношения с кем-либо не влекут автоматически сотрудничества, точно также сотрудничество не означает обязательно отсутствие конфликтов и враждебности.
Избежать манипулирования можно только, если не принимать на веру утверждения создателей Образа Друга. Прежде всего, следует понять, насколько соответствуют действительности утверждения об общности интересов. Люди вообще редко предоставляют неискаженную информацию о своих намерениях. Если такое искажение еще к тому же является преднамеренным, то к созданному Образу Друга следует отнестись с предельной осторожностью и уж во всяком случае не реагировать на стандартные приемы, которые в этих случаях обычно используются. Это обвинения в излишней подозрительности, в нежелании и неумении видеть собственную выгоду, отказе от сотрудничества и т.д.
Эти соображения о возможностях и пределах добровольного сотрудничества между людьми не следует понимать как отрицание самой возможности существования свободного общества. Это всего лишь попытка показать, что глянцевые модели либерализма не работают даже в тех случаях, когда люди не делают покупок на сумму, большую, чем в состоянии заплатить, не присваивают чужую собственность, не грабят банков. Они всего лишь преследуют личный интерес с использованием коварства. Уже этого достаточно для того, чтобы сделать невозможным добровольное соблюдение общественного договора. Для поддержания жизнеспособности такого общества необходимы дополнительные институты, основанные на принуждении.
Существенно , что большинство людей, приверженных вышеупомянутым принципам, являются большими поклонниками рационализма. Они полагают, что опираясь на логику и факты, можно обосновать преимущество рыночного демократического устройства общества перед всеми остальными, подобно тому, как один из героев "Золотого теленка" с помощью сложных алгебраических выкладок обосновывал преимущество Советской власти перед всеми остальными. Нетрудно заметить, однако, что такой подход начисто отменяет необходимость каких-либо сомнений и споров по поводу будщего устройства общества. Ведь сила рационального мышления такова, что из заданных предпосылок можно сделать один и только один вывод. Собственно, такое понимание рационализма восходит еще к Лейбницу, который полагал, что логические выкладки можно свести к алгебраическим, и, следовательно, в спорах нет никакого смысла; вместо того, чтобы спорить, нужно вычислять. Правда, Лейбниц, в отличии от нынешних либералов-рационалистов, полагал, что мы и так живем в лучшем из всех возможных миров; современные же либералы-рационалисты полагают, что такое блаженное состояние наступит лишь в будущем, когда во всем мире окончательно победит рыночное демократическое устройство и наступит Конец Истории.
Не совсем понятно, однако, зачем в таком обществе вообще нужны демократия и рынок, а также большинство основых институтов современного общества. Ведь если из правильных предпосылок однозначно следуют правильные выводы, то все граждане, опираясь на логику и факты вычислят, что кандидат на некую должность A лучше, чем кандидат B; поэтому отпадает нужда во всяких выборах. В существовании рынка тоже нет необходимости. Будучи людьми рациональными, они расчитают, как наилучшим образом использовать ресурсы и обмениваться плодами своего труда. Отпадает необходимость в существовании такого института, как суд, поскольку в силу собственной рациональности люди составять наилучшие контракты об обмене плодами своего труда и поводов для каких-либо споров и разногласий просто не будет. Если же какие-либо споры или разногласия возникнут, то все равно в силу однозначности выводов при рациональном мышлении они разрешаются однозначным образом. Более того, в такой контрактной утопии все противоречия заранее разрешаются путем заключения всеобщего договора. Даже неопределенность и непредсказуемость будущего и недобросовестное поведение отдельных граждан не слишком портит эту идиллию. Избежать неприятностей удается благодаря тому же рационализму. Ведь рациональные люди предусмотрительны, они обязательно включат во всеобщий договор положения о страховании от неблагоприятных последствий непредсказуемости будущего и сделают все необходимые оговорки, чтобы предусмотреть все последствия недобросовестного поведения некоторых участников соглашения.
Возникает вопрос: а почему до сих пор эта утопия не реализована? Может быть, с рационализмом что-то не так? Нет, отвечают блюстители рациональности. С рационализмом все в порядке. Просто не все люди одинаково рациональны, как не все йогурты одинаково полезны. Вот когда люди будут слушатся блюстителей рационализма, тогда и наступит всеобщее счастье. Не совсем понятно, правда, как заставить людей слушаться. С одной стороны, личный пример блюстителей рационализма ни в чем не убеждает. Если сила рационального мышления столь велика, как утверждают блюстители рациональности, то почему они, блюстители, до сих пор не переустроили мир на таких началах? Как говорится, если вы такие умные, то почему вы такие бедные? С другой стороны, планомерное построение либерального общества на рациональных началах как-то опошляет саму светлую идею самоорганизации общества. на основе добровольного следования эгоистическим побуждениям. Ведь тогда получается, что и либеральное общество нужно строить так же, как и социалистическое. А за что тогда боролись?
Сказанное выше не означает, что поведение людей иррационально. Просто блюстители рационализма предъявляют к людям явно завышенные требования, вместо того, чтобы принимать их такими, какие они есть на самом деле. Это простое положение, высказанное впервые, насколько мне известно, основоположником европейской политологии Никколо Макиавелли, почему то приводит в ярость блюстителей рациональности. Впрочем в ярость их приводит и само имя Макиавелли. Хотя казалось бы, Макиавелли советует своему Государю вполне рациональную вещь:
"Разумный правитель не может и не должен быть верным данному слову, когда такая честность обращается против него и не существует больше причин, побудивших его дать обещание... Никогда не будет у князя недостатка в законных причинах, чтобы скрасить нарушение обещания".
Реальные политики, и не только политики, ведут себя в соответствии с таким принципом, и нет серьезных рациональных аргументов против такого поведения. Существуют моральные аргументы против такого поведения. Правда, вероятно, что для блюстителей рациональности моральное поведение и рациональное поведение являются чем-то вроде синонимов. Не зря ведь один из кумиров блюстителей рациональности постоянно твердит о прагматизме идеалистической политики. В этом смысле блюстители рациональности претендуют одновременно и на роль блюстителей общественной морали.
В свете сказанного понятны причины неприязненного отношения к Владимиру Путину со стороны блюстителей рациональности. Он поступил, в определенном смысле, еще более цинически, чем макиавеллиевский Государь - он вообще не стал вообще принимать на себя нереальные обязательства. Такое поведение с точки зрения блюстителей рациональности вообще граничит с беспределом. Человек, отказавшийся принять нереальные обязательства оказывается недоступным для манипулирования. Ведь на самом деле логика, аргументы и факты нужны блюстителям рациональности для манипулирования людьми. Это, как говорили, в старые времена - наука убеждать. Убедить - это значит заставить человека действовать так, как это выгодно манипулятору. Апелляция к логике и разуму часто действует очень эффективно просто потому, что люди боятся показаться неразумными и нелогичными, боятся того, что кто-то усомнится в их умственных способностях.
Другой безотказный способ манипулирования, применяемый блюстителями рациональности - это создание Образа Друга. Считается бесспорным, что в условиях мирного сотрудничества людям легче добиться своих целей, нежели, чем в условиях конфликта и вражды. Поэтому лозунги типа "Мир, дружба, жвачка!", "Пока мы едины, мы непобедимы", "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке" и прочая подобная квазилиберальная жвачка удобны тем, что не всякий человек готов оспаривать подобные вещи - ведь жить без конфликтов лучше и приятнее, чем конфликтовать, враждовать и так далее. Однако, если подумать, то последнее утверждение не вполне верно. Жизнь без конфликтов не обязательно обозначение объединение в некоторый коллектив, а мир и дружба - это далеко не одно и то же. Мирные отношения с кем-либо не влекут автоматически сотрудничества, точно также сотрудничество не означает обязательно отсутствие конфликтов и враждебности.
Избежать манипулирования можно только, если не принимать на веру утверждения создателей Образа Друга. Прежде всего, следует понять, насколько соответствуют действительности утверждения об общности интересов. Люди вообще редко предоставляют неискаженную информацию о своих намерениях. Если такое искажение еще к тому же является преднамеренным, то к созданному Образу Друга следует отнестись с предельной осторожностью и уж во всяком случае не реагировать на стандартные приемы, которые в этих случаях обычно используются. Это обвинения в излишней подозрительности, в нежелании и неумении видеть собственную выгоду, отказе от сотрудничества и т.д.
Эти соображения о возможностях и пределах добровольного сотрудничества между людьми не следует понимать как отрицание самой возможности существования свободного общества. Это всего лишь попытка показать, что глянцевые модели либерализма не работают даже в тех случаях, когда люди не делают покупок на сумму, большую, чем в состоянии заплатить, не присваивают чужую собственность, не грабят банков. Они всего лишь преследуют личный интерес с использованием коварства. Уже этого достаточно для того, чтобы сделать невозможным добровольное соблюдение общественного договора. Для поддержания жизнеспособности такого общества необходимы дополнительные институты, основанные на принуждении.